Диверсия [= Федеральное дело] - Страница 44

— Что-то я не очень ваши построения понимаю. Как это так выходит: дерьмо, плюс дерьмо, плюс еще дерьмо, а в ответе получается сахар?

— А так и получается. Потому что это не просто арифметика, а политическая арифметика. Там не все так однозначно. Бывает и почище. Бывает сахар, плюс сахар, плюс еще сверху сахар с пастилой, а в ответе горькая хина. Да такая, что целому государству скулы сводит.

— Все равно не понимаю. Как можно, распродавая страну по частям, уберечь ее в целом?

— Для того и по кускам, чтобы не оптом. И не одному покупателю. Розница, она дороже выходит. И процесс продажи — продолжительней.

— А если не продавать?

— Значит, даром отдать.

— А если не отдавать?

— А нас не спросят.

— Кто не спросит?

— А вот это тот главный вопрос, который я хотел бы задать вам. Я обалдел.

— Мне?

— Именно вам. И именно потому, что вы сделали то, что вы сделали. В одном вы были абсолютно правы. Без стороннего воздействия здесь не обошлось. Кто-то разыгрывает нашу страну, как козырную карту в большой игре. В очень большой игре. И все мы, того не желая, и я в том числе, в этой игре участвуем.

У меня было множество контактов, направленных, как я думал, на пользу отечеству. Я выбивал столь необходимые нам кредиты, отсрочки и погашения прежних долгов. Я просил новые технологии и гуманитарную помощь. И получал их. За все это я платил кабальными, но отсроченными на десятки лет процентами, сдачей бывших союзников, территориальными уступками, бессрочными арендами, демпинговым сырьем, обещаниями и унижениями. Унижениями я платил больше всего. И еще должностями.

И сейчас я не могу сказать, что был прав. Что оплата не превысила цену товара. Чем больше я получал, тем более зависимым себя чувствовал, тем на большие уступки шел, тем более нищим становился. Я не могу утверждать со стопроцентной уверенностью, но мне кажется, что все это не было моей случайной глупостью. Иногда мне кажется, что все это было чужим злым умыслом. Очень хорошо продуманным, учитывающим всю сумму факторов — от сложившейся политической ситуации до слабостей персонально моей психологии — умыслом.

У меня нет фактов ни в доказательство, ни в опровержение данного предположения, но у меня есть итог. Который не в нашу пользу. Как говорят сыщики — если хочешь узнать виновника преступления, найди того, кому оно выгодно.

— И кому оно может быть выгодно?

— В том-то и дело, что всем. И по ту, и по эту сторону границы. Слишком лакомый кусочек брошен на чашу весов истории.

— Всем — это никому конкретно. Это безадресно. Я допускаю, что заинтересованных в своей доле исполнителей может быть много. И даже очень много. Но заказчик, тот, кто все это затеял, все это организовал, — должен быть один.

— Или двое. Но действительно не одновременно все. Все присоединились потом. Когда колосс пал.

— Что же вы хотите от меня?

— Профессионального поиска. Я не сыскарь. Я не умею брать след и идти по следу. А вы, судя по вашим таблицам, по тому, как вы взяли меня за глотку, — умеете. И гораздо лучше других. Меня, уж во всяком случае.

— Моя организация умеет это лучше меня.

— Организации уже практически нет.

— Так верните ее к жизни.

— Это не в моих силах, я узнал-то о вас всего несколько дней назад. Принятие решений по подобным вопросам прерогатива Президента. А его окружают разные люди. И, видно, не всем из них ваша организация пришлась по нутру.

— Но как же я могу работать без приказа?

— На свой страх и риск.

— И на мой страх и риск, — крикнул из соседней комнаты Шеф-куратор. — На мой тоже. Семь бед — один ответ.

А я, наивный, предполагал, что нас оставили с глазу на глаз. А он, оказывается, только Александра Анатольевича от греха подальше увел.

— Вы все слышали?

— Я все слушал.

— Да, я знал об этом, — кивнул головой мой собеседник. — Но он был в курсе еще раньше. Это он привел меня сюда, к вам. Это он предложил вашу кандидатуру.

— Я вижу, вы тут без меня обо всем уже договорились? — легализовался на пороге Шеф.

— Еще нет! Лично я ни с кем ни о чем не договаривался.

— Зря. Я думал, ты просчитаешь эту ситуацию быстрее. Я думал, ты не захочешь уходить без боя. Ведь у тебя есть еще три-четыре свободные недели до… пенсии.

— Когда предлагают работу — говорят, что это за работа. А не призывают к любви к работодателю.

— Работа та же самая. Почему к тебе и обратились. Никаких изменений прежнего курса. Только акценты немного другие. Ты искал большой заговор внутри заданных координат. А теперь надо искать очень большой заговор снаружи. Широкое поле деятельности для пытливого ума.

— Всю возможную поддержку я гарантирую, — заверил Петр Савельевич. — В рамках моих возможностей.

— А если я по вашему наущению, за ваш счет выведу на чистую воду вас же? Что тогда? — злорадно ухмыльнулся я. — Может такое быть?

— Может. Если вы докажете, пусть даже косвенную, мою вину — я уйду в отставку.

— Ну что ж, такие правила игры меня устраивают. Если они, конечно, будут выполняться.

— Они не могут не выполняться, потому что все козыри будут в ваших руках. Моей отставки вы, если что-то найдете, сможете добиться и без меня. И даже вопреки мне.

— Тогда зачем вам все это нужно?

— По единственной причине. Я устал изображать попку в чужой клетке. Мне надо либо убедиться, что я нахожусь на свободе, либо перестать чирикать заказные песни.

— Каким образом будут строиться мои взаимоотношения с моей организацией?